Этим тихим осенним вечером барон Август фон Шварцхаузен коротал время у камина за стаканчиком шотландского виски. За окном дул ветерок, подхватывая своим потоком падающие с деревьев листья. Солнце уже было готово закатиться за горизонт, и казалось, ничто на свете не способно внести оживление в эту монотонную и унылую картину, как вдруг в дверь постучали.

– Войдите! – тихим безразличным голосом сказал барон и сделал глоток из своего стакана. Это был дворецкий, рослый седовласый англичанин. От части высокомерный с гостями, он не смел выказывать своё непочтение хозяину, не смотря на то, что люто его ненавидел.

– Что случилось?– спросил барон своего слугу.

– К вам приехал виконт Жан Франсуа де Сен-Кристо. Прямиком из Орлеана, – приятным баритоном произнёс дворецкий.

– Отлично! – мигом оживился хозяин, – Проводите его в зал, немедленно!

– А что делать с его спутниками?

– Какими спутниками?

– С мсье приехало около сорока человек.

   После этих слов барон заёрзал в кресле.

– Сколько, сссс-с-с-сорокк? – выдавил он из себя, – Приведите его ко мне, а его спутников отправьте в зал, чёрт вас дери!!! – громким стервозным голосом прокричал барон в то время, как капли пота стекали вниз по его круглому морщинистому лицу, затем собирались под подбородком и падали точно ему на член (находясь у себя в поместье, барон предпочитал ходить в костюме Адама).

   Через несколько минут виконт стоял перед хозяином замка, растягивая в улыбке и без того широкий рот.

– Что привело Вас ко мне, дружище? – неумело скрывая своё любопытство, потирая влажные руки, спросил барон.

– Как Вы, наверное, уже знаете, я только что прибыл из поездки по моей родной Франции, – громким весёлым голосом сказал виконт, – Откуда привёз для Вас несколько чудеснейших подарков: 28 юношей и 12 прекраснейших мадемуазель, – продолжал он.

   От этих слов вялый изрядно потрёпанный фаллос барона встал под острым углом. Не в силах более сдерживаться, барон со скоростью пули выбежал за дверь и помчался по направлению к залу, где его уже ожидали обещанные ему дары. По дороге он сбил с ног одну из служанок. Виконт же был более сдержан, так как уже давно успел насладиться обществом всей своей свиты ещё во Франции. Он неторопливым шагом последовал за хозяином и увидел поднимающуюся служанку у себя на пути.

– Позвольте помочь вам, мадам! – ласковым голосом сказал он служанке, помогая ей встать, – Не окажет ли мне сия прелесть одну небольшую услугу?

Служанка робко кивнула головой.

– Чудесно, просто великолепно, я знал, что найду понимание в ваших глазах! Снимите с меня штаны. Ну же!

   Набожная Генриетта уже долгое время работала в этом замке и давно успела привыкнуть к причудам своего пожилого господина, она полагала, что виконт, скорее всего, потребует от неё взят в рот его член. Она уже сотни раз делала это по просьбе барона и настолько уже успела привыкнуть к этому унижению, что почти не испытывала отвращения, только муки совести терзали её несчастную душу, бедняжка боялась божьего гнева и участи, уготованной ей после смерти за все эти бесстыдства, которые она, пусть и по принуждению, должна была выполнять.

   Но дальнейшие действия виконта её ошарашили. Сразу же после того, как она стянула с него штаны, он повернулся к ней спиной. Ужасные догадки мгновенно пронзили мозг несчастной относительно грозящей ей участи. И злорадный бесстыдник оправдал её самые худшие опасения.

– Вам предстоит отведать один из самых изысканейших деликатесов, дорогая моя! – с восторгом произнёс злодей, – Откройте рот пошире и наслаждайтесь.

   Бедняжка, еле сдерживая слёзы, покорно повиновалась. Негодяй приступил к делу. Поначалу из него выходили только кишечные газы, настолько зловонные, что у несчастной служанки закружилась голова. Так продолжалось около трёх минут, и Генриетта было подумала, что этим всё и закончиться. Но злодей вдруг выдавил из себя зловонную восьмидюймовую фекалию прямо в рот бедной жертве.

– Ешьте! – закричал виконт. И бедная рыдающая Генриетта, преодолевая немыслимое отвращение, глотала эту тёмно-бурую смердящую массу на глазах у довольного развратника. Она прекрасно понимала, что ей лучше выполнить все его омерзительные приказы, чем навлечь на себя ещё большую беду отказом. С большим трудом ей удавалось сдерживать рвоту. И всё же она съела это омерзительное угощение. Но на этом её мучения не закончились. Злодей попросил подарить ему поцелуй. Генриетта покорно согласилась. И развратник тут же впился своим ненасытным влажным от слюны ртом в перепачканные испражнениями уста Генриетты. Несчастная рыдала от отвращения, в то время как злодей торжествовал, жадно её целуя. Слюна смешивалась с дерьмом и слезами, текущими обильным потоком из глаз страдалицы. Теперь и лицо виконта было испачкано. В какой-то момент отвращение стало непреодолимым и Генриетту стошнило. От этого развратник пришёл в ещё больший восторг.

– Как было мудро с вашей стороны исторгнуть из себя это диво во время нашего поцелуя, что бы сделать его ещё более сладким! – прокричал виконт, – Плюс ко всему вы сможете вновь насладиться этим чудесным лакомством, моя дорогая. Да да, вы правильно меня поняли, я позволю вам вновь вкусить его. Всё, что вы выплюнули, я разрешаю вам съесть, и не надо меня благодарить за это. Мне для вас ничего не жалко, так что приступайте к трапезе немедленно, а я разделю с вами ваше удовольствие, взирая на всё это.

   Ошарашенная служанка не могла поверить своим ушам. Только она подумала, что всё уже кончилось, как этот негодяй вновь заставляет пройти через этот ад. Но делать было нечего, нужно было повиноваться. С трудом преодолевая сильнейшее отвращение, Генриетта приступила к выполнению этой омерзительной просьбы. В процессе поглощения её периодически рвало, и ей приходилось всё начинать с начала. Это чрезвычайно радовало виконта.

– Правильно, надо растягивать удовольствие, – говорил он ей каждый раз, когда её вырывало. Генриетта же старалась думать о чём-нибудь приятном, чтобы хоть как-то облегчить свою незавидную участь. Она вспоминала свои детские годы в баварской деревне, где родилась и прожила до шестнадцати лет. Она вспоминала как пасла коз на лугах, как отец брал её с собой на рыбалку, и как однажды они вместе с ним нашли раненую птицу и потом вместе её выхаживали, как она играла со своими братьями и сёстрами, как мать читала ей на ночь евангелие. Всё, о чём она сейчас мечтала, это вновь стать той маленькой девочкой с золотыми кудряшками и беззаботно жить в своей маленькой деревне вместе с любящими родителями, братьями и сёстрами, доить коров, пасти коз и ходить в местную церковь.

   Едва ей мысленно удалось вернуться в то беззаботное время, как слова виконта вернули её к реальности. Он приказал ей снова исторгнуть из себя всё, что она съела. Генриетта выполнила его приказание без особых трудностей. После этого он велел ей опять всё съесть. И измученная, вымазанная в дерьме сорокашестилетняя женщина опять исполнила его ужасную просьбу. Злодей ещё 8 раз заставлял её блевать, а потом всё заново съедать, после чего приказал ей слизать всё дерьмо с его лица. Как только несчастная выполнила эту просьбу, изверг сказал, что вынужден откланяться, ибо его спутники ждут в зале. Так же негодяй сказал, чтобы Генриетта не смывала с лица "плоды его усилий", в противном случае она нанесёт ему страшную обиду. В конце он добавил, что несчастную сегодня ночью ждёт ещё угощение, что его спутники не откажут ей в просьбе полакомиться коричневым деликатесом и чтобы она обязательно, не стесняясь, просила их испражняться ей в рот, и что её присутствие на банкете строго обязательно. После этого злодей оставил униженную, вымазанную в дерьме Генриетту наедине со своими мыслями.

   Наконец-то бедняжка смогла как следует выплакаться. Ей невероятно хотелось смыть с себя эту гадость, но она прекрасно понимала, что если смоет с себя дерьмо, виконт подвергнет её ещё более суровым испытаниям. Чувство облегчения не приходило, так как она понимала, что этой ночью ей придётся присутствовать на празднестве, устроенном в честь приезда её мучителя.

   Виконт тем временем на пару с бароном уже во всю развлекался в зале. Барон поочерёдно содомировал мальчиков, причём, как только он переходил к следующему, то заставлял его слизывать дерьмо со своего члена, оставшееся от предыдущего мальчика. После того, как член становился полностью вылизан, барон приступал к педикации. Как только он удовлетворял свою похоть в заду одного юноши, то переходил к следующему и заставлял беднягу слизывать дерьмо с члена. И так с каждым юношей. Некоторые не выдерживали, и их рвало. И в этом случае юноша, которого вырвало, должен был съесть свою блевотину. Некоторые не могли до конца проглотить эту гадость, так как их опять рвало.

   Тогда виконт посоветовал, как нужно поступать с такими "неблагодарными баловнями". Он спросил:

– Кто в поместье самый старый?

– Моя мать, – ответил барон, сношая очередного мальчика, – Ей 71 год. Что вы задумали, друг мой?

– Пусть приведут вашу мать, мы заставим её испражняться во рты этих плебеев, а потом заставим их сношать её.

– Гениально!!! – воскликнул барон, – Как же я сам не додумался до этого?!!? Немедленно привести сюда баронессу! – грозным полурёвом приказал он дворецкому.

   Через восемь минут старая женщина под страхом быть в очередной раз изнасилованной своим собственным сыном прилагала все усилия, чтобы испражниться. Однако одного лишь её желания было не достаточно, ей ни как не удавалось исторгнуть из себя хотя бы немного фекалий. И даже угрозы барона никак не способствовали опорожнению её кишечника. Тогда у виконта родилась идея, как заставить её испражниться:

– Мы сделаем ей клизму!

   Барон одобрительно кивнул головой и добавил:

– Нужно сделать ей особенную клизму, из мочи и спермы!

   Он вытащил свой член из рта юноши и приказал принести ведро вместе с клизмой.

– Мы наполним это ведро мочой каждого из здесь присутствующих и ещё спермой всех мужчин и юношей и зальем всю эту смесь в задницу моей матери!!!

   Он приказал всем присутствующим наполнять ведро, и все, включая даже мать барона, которой предстояло принять в свои потроха несколько литров омерзительной смеси, мочились в ведро, а мужчины и юноши, включая даже тех, кому предстояло потом пить эту смесь из кишок матери барона вперемешку с её фекалиями, изливали потоки своей спермы в это ведро.

   Когда ведро наполнилось, барон поручил дворецкому поставить несчастной старушке-баронессе клизму. Что дворецкий и сделал. Ей закачали примерно пол ведра и она, наконец, испражнилась. Огромные массы её дерьма вперемешку с мочой и спермой мощной струёй хлынули из её старческого зада прямо в рот Джузеппе, одному из провинившихся мальчиков. Бедолага изо всех сил старался подавить рвотные позывы. Но отвращение было на столь велико, что через полминуты он сдался. Увидев, что его стошнило, два негодяя заставили Джузеппе съесть фекалии, которые он только что выблевал. Он попытался выполнить их чудовищную просьбу, но силы совсем оставили его и при очередной попытке проглотить мерзкое кушанье он потерял сознание.

– Мы займёмся им, когда он придёт в себя, а сейчас давай накормим дерьмом второго, – сказал барон виконту.

   И негодяи приказали дворецкому влить всё, что оставалось в ведре в зад баронессы. Дворецкий немедленно исполнил их просьбу. Теперь несчастная мать барона испражнялась в рот другому мальчику – Манополо. Честно говоря, ему повезло гораздо больше, так как дерьма в старой женщине почти не осталось после первой клизмы, и ему пришлось выпить лишь около полутора литров мочи вперемешку со спермой и небольшим количеством дерьма. После этого злодеи похвалили его и сказали, что он достоин великой чести сношать старую баронессу. Юноша приступил к делу. Изуверы с умилением смотрели на всё это и давали наставления относительно его действий. Сначала по приказу виконта он вставил свой жезл любви в её дряхлую вагину и трудился там около 4 минут. Потом ему было велено перебраться к ней в рот. Кроткая старушка, рыдая, выполняла постыдные действия, приближающие семяизвержение, и, наконец, струя молодой свежей спермы оросила её горло. Увидев это, барон попросил баронессу выплюнуть ему в рот всё семя, и его мать подчинилась.

   Трудно представить, что испытывала при этом несчастная баронесса. Ведь Август был её сыном. Полагаю, будет не лишним поведать читателю о нелёгкой доле этой женщины.

   День, в который она родила Августа, стал самым счастливым днём в её жизни. В первые месяцы его существования она не отходила от малыша ни на шаг. Баронесса любила своего сына больше всего на свете, потому что с детства мечтала стать матерью. Очень часто она рассказывала своей няньке, как мечтает о сыне или дочке. И в возрасте 19 лет её родители отдали её замуж. Супруг её оказался прекрасным человеком, богатым, обходительным, набожным и пользовался всеобщим уважением. Первые 15 лет семейной жизни были для неё раем. Но потом всё внезапно рухнуло. Муж умер от заражения крови.

   Август ещё за год до смерти отца уехал учиться за границу и вернулся только через 14 лет, но уже совсем другим человеком. То, чем её сын занимался во Франции все эти годы осталось для неё загадкой. Первый раз он надругался над ней через месяц после приезда. Это была памятная для неё дата, день их с мужем помолвки. Пьяный Август вбежал в покои своей матери и до самого утра осквернял её.

   Через какое-то время она поняла, что беременна от своего сына. Это обстоятельство вынудило её переехать на некоторое время в Берлин к своей кузине Елизавете, чтобы родить плод богохульного кровосмешения, не опасаясь огласки. Мысль избавиться от ребенка приходила к ней в голову, но она опасалась навлечь на себя гнев Господень, ибо считала, что на всё воля божья, и, раз она принимала от бога хорошее, значит должна принимать от него и плохое. Ей удалось родить в тайне. Девочку назвали Кристиной. Не смотря на то, что Кристина появилась на свет божий в результате инцеста, росла она без каких бы то ни было физических или умственных отклонений, а напротив была очень сообразительной и красивой.

   До 14 лет она воспитывалась у тётки Елизаветы. Мать тайком несколько раз в год навещала её. Она прекрасно понимала, что Кристина не должна была родиться, но материнские чувства брали верх. Она сильно любила свою дочь-внучку, не смотря на то, что обстоятельства её появления на свет терзали её несчастную душу днём и ночью. При виде этого ангелочка она испытывала одновременно и самые нежные чувства и ни с чем не сравнимые угрызения совести, которые лишь усиливались от осознания того, что она невероятно любит Кристину, и что если бы сын не взял её силой, этого прелестнейшего создания не было бы на свете.

   Но долго скрывать в тайне существование дочери не удалось. Елизавета скончалась и Кристину пришлось перевезти жить в семейное поместье. Видя то, как баронесса нянчится с новой служанкой, Август заподозрил неладное. Он прекрасно помнил, что его мать так тепло относилась лишь к двум людям, ему и его отцу. Должна была быть какая-то причина, объясняющая необыкновенную любовь его матери к этой "малолетней сучке". Однажды ему удалось подслушать их разговор, из которого стало ясно, что юная Кристина не просто служанка. Что бы их подслушать, он заранее спрятался под кроватью матери ещё прошлым вечером и провёл там всю ночь, мастурбируя. Утром Кристина принесла баронессе завтрак, и между ними состоялся трогательный разговор, из которого стало ясно, что Кристина его дочь. Его и его матери. Более того, она прекрасно об этом знает.

– Вот почему эта малолетняя сучка так странно смотрит на меня каждый раз, когда я встречу её, – подумал барон, – Выходит она моя дочь и одновременно сестра.

   От этого он пришёл в неописуемый восторг. В его голове тут же появилась масса идей, одна ужаснее другой. В конце концов он решил, что раз уж положено начало близкородственным связям, то надо это дело продолжить. Он решил, что Кристина должна обязательно зачать от него и родить. В случае если будет мальчик, он должен будет оплодотворить свою мать (Кристину) когда достигнет репродуктивного возраста и периодически сношать свою бабушку (баронессу). В случае если будет девочка, он планировал оплодотворить её, чтобы его дочь, рождённая от его дочери, рождённой от его матери зачала от него, отца-дедушки.

   После этих размышлений он внезапно выскочил из-под кровати и набросился на Кристину на глазах у своей матери. Ошеломлённая баронесса попыталась было помешать ему, но сын-изверг швырнул её на пол, сказав, что убьёт суку, если та вмешается, добавив, что если она проявит благоразумие и не будет ему мешать, он лишь изнасилует Кристину. Мать прекрасно понимала, что лучше уступить его уговорам и не вмешиваться. Ей было безумно жаль свою дочь, но она ничего не могла поделать. Сын-изверг убьёт Кристину, стоит ей вмешаться. Август сорвал со своей жертвы одежду и принялся щипать её юное тельце. Затем он велел ей повернуться и наклониться, что она и сделала, проливая реки слёз. Изувер тут же принялся содомировать свою обезумевшую от горя дочь. Баронесса умоляла его прекратить это зверство, но ирод сказал, что если она не заткнется, этой сучке будет ещё хуже. Мать злодея замолчала. Ей оставалось только ждать, когда изверг закончит надругательство над своей дочерью. Кристина, вся в слезах, смотрела на свою мать. До смерти напуганная, она будто спрашивала: "Почему ты мне не поможешь, мама? Почему ты допускаешь такое?"

   Изверг закончил содомию и перебрался во влагалище. Его член был в дерьме, и мысль, что его дочь, рождённая от его матери, потеряет невинность и забеременеет от своего отца на глазах у своей матери, сношаемая грязным фаллосом, приводила его в дикий восторг. Наконец он сбросил семя.

– Дело сделано, – подумал монстр и пошёл по направлению к выходу. Обе его родственницы безутешно рыдали. Кристина держалась руками за разорванные огромным членом органы. Злодей у выхода посмотрел на свой перепачканный дерьмом и кровью член. Ему в голову пришла очередная развратная мысль. Он повернулся к Кристине и приказал ей сосать его фаллос. Отчаянию бедняжки не было предела. Только она подумала, что всё уже закончилось, как на её долю выпадает новое испытание. Она уже не ждала помощи от матери. Она знала, что никто не в состоянии ей помочь, и что ей придётся выполнить все похотливые приказы отца. Кристина принялась обсасывать отцовский член. Её мать с ужасом смотрела на это. А барон растягивал свой рот в улыбке. Как только пришло время кончать, он приказал своей матери принять его семя в свой рот, но не проглатывать, а поцеловаться со своей дочерью. И это омерзительное желание было исполнено. После этого Август заставил свою мать испражниться в рот своей дочери. Мать исполнила желание своего сына. Кристину стошнило. Изверг приказал съесть дерьмо своей матери им обеим. Мать и дочь потратили на это 40 минут, так как их постоянно рвало, и им приходилось начинать всё с начала. Наконец Кристина доела дерьмо матери, и их финальный поцелуй завершил это злодейское испытание. Август поблагодарил их за чудесное представление и уже собирался выйти за дверь, как вдруг услышал за спиной голос Кристины.

– За то, что ты с нами сделал, ты будешь вечно гореть в аду, – сказала она. Барон повернулся к ней и ответил, что не совершил никакого греха, и что его поведение оправдано богом.

– Разве поступать подобным образом со своими родственниками не грех? – спросила она.

– Какой же это грех, когда всевышний сам поощряет подобные действия?

– Неправда, бог милосерден, и всё, что ты сейчас сделал, ты сделал вопреки его воле.

– А ну заткнись, сука, и слушай то, что я тебе скажу! Разве Лот не собирался пожертвовать невинностью своих дочерей ради того, чтобы спасти своих гостей. Не его ли Господь вывел из Содома как праведника? И не он ли потом сношал своих дочерей по пьяни? Не от него ли эти сучки родили своих детей? Родословие Иисуса как раз начинается с Моава, сына одной из дочерей Лота. Поверь уж мне, Господь ни в коем случае не осуждает подобные действия, но благословляет. Авраам был женат на Саре, своей сводной сестре, и от них произошел народ божий. Если бы инцест был противен богу, разве допустил бы он, чтобы прародителями иудеев были Авраам и его сестра Сара? Нет, нет, и ещё раз нет! Запомни, свинья, всё, что я сотворил с тобой и твоей матерью, суть богоугодно! И я собираюсь продолжать свои благие дела, нравится вам это или нет! Главное, что от моих действий приятно Господу, а то, что вы, суки, испытываете от этого неудовольствие, говорит лишь о вашей греховной природе.

   Слушая рассказ своего сына, баронесса испытала некоторое облегчение."Раз инцест не грех, значит существование Кристины не является богомерзким", – подумала она.

   Август вдруг почувствовал внезапный прилив сил. Из-за того, что он оправдывал свои действия Волей Божьей, он решил сношаться ещё раз. Август приказал своей несчастной дочери сосать его член и напомнил ей одну из святых заповедей о почтении к родителям. Несчастная понимала, что лучше ей будет утолить его необузданную похоть, чем разжечь его гнев ещё сильнее, оказывая сопротивление. Она около двадцати минут трудилась изо всех сил. Каждая минута казалась ей вечностью. Она уже не верила, что в мире существует что-то кроме неё и члена её отца. Наконец он кончил. Отцовская сперма оросила горло дочери. После этого он, наконец, ушёл, оставив мать и дочь наедине друг с другом и их горем.

   Дальнейшее существование Кристины и её матери в этом доме стало самым настоящим адом. Ежедневные оргии, истязания и унижения. Даже когда Кристина была на последних месяцах беременности, отец не переставал сношать её. Во время родов изверг заставил свою дочь сосать ему член. Из-за сильных схваток она имела неосторожность случайно прикусить головку до крови. Наказание было ужасным. Во-первых, он отнял у неё ребенка и сказал, что убил его, а тело этого выродка бросил свиньям (на самом деле, первые два года Леопольд, так назвал его отец, воспитывался в тайне от баронессы и Кристины). Во-вторых, он отвёл свою ещё не оправившуюся от восьмичасовых родов дочь в бордель и заставил её там работать. За три дня, что длилась эта пытка через Кристину прошло больше ста двадцати человек. Её физические муки подкрепляли муки душевные. Она безумно страдала от осознания того, что её новорожденный сын, пусть зачатый от отца, мёртв. По истечении срока наказания едва живую Кристину доставили домой. Около месяца она провалялась в постели. Август понимал, что надо дать ей время восстановить силы, иначе она умрёт и сорвёт его дьявольский план кровосмешения.

   Пока его дочь отдыхала от нечеловеческих издевательств, изверг направил всю свою злобу на несчастную баронессу. Невозможно передать словами, что пришлось вытерпеть этой доброй женщине за этот месяц. Сын заставлял её сосать члены у коней, мастурбировать распятьем, подтираться библией. Самым ужасным и ежедневным наказанием было поедание дерьма Кристины прямо из её судна. Уж к этой мерзости никогда нельзя привыкнуть, сколько её не практикуй. Барон каждое утро с наслаждением наблюдал за стараниями своей несчастной матери. Как она запихивала эту мерзость себе в рот, как пыталась проглотить её, как отчаянно пыталась подавить рвотные позывы. Каждый раз, когда несчастная блевала дерьмом своей дочери, изверг закатывался истеричным хохотом.

– Пока всё не будет съедено, ты отсюда не уйдешь, – говорил он ей.

   С ужасом эта женщина ложилась спать, зная, что на следующий день ей предстоит пережить то, что она пережила в этот. Самое страшное, что она не знала, когда всё это закончится. Сотни раз она спрашивала бога о том, почему ей выпала такая доля, почему в мире существует такая жестокость, неужели все эти ужасы – следствие срывания запретного плода и много всякой другой теологической хуеты. Сотни раз она задавала себе вопрос, что стало с её сыном? Почему некогда весёлый милый мальчик превратился в такого нелюдя? А случилось с ним вот что.

III

   После смерти отца Август уехал во Францию и восемь лет учился. Учёба давалась легко, отцовские деньги и имя открывали перед ним все двери. Уже в 22 года он стал одним из самых лучших врачей Франции. Благодаря своим незаурядным способностям он снискал покровительство многих знатных людей. Слава о нём, как о враче от бога быстро разнеслась по всей стране. Но всё изменилось через четыре года, когда завистники подмешали яд в одно из его лекарств. Этим настоем из трав он успешно лечил эпилепсию. И вот, в очередной раз, когда оно понадобилось, его пациентка умерла. К несчастью, пациенткой оказалась женщина знатного рода. Расследование установило причину смерти – отравление. Все подозрения пали на Августа. Мир разрушился в одночасье. Подозрения подкреплялись тем фактом, что Август был дальним родственником умершей и был упомянут в завещании. Вчерашние благодетели отвернулись от него. Они решили, что сами могли бы стать жертвой лекаря-отравителя и спаслись только чудом.

   Деяние врача-убийцы стало самым обсуждаемым событием. Каждый день о нём рождались новые слухи. Говорили, что он лечит людей, добивается их расположения и, когда получит от них всё, что ему нужно, убивает. Говорили также, что он свои зелья изготовляет из крови девственниц, что он заключил договор с дьяволом и ещё много чего. Самое удивительное, что рождение этим нелепым слухам давала не чернь, а французская знать, образованнейшие и благороднейшие люди страны. Суд приговорил Августа к казни на гильотине. Но ему удалось подкупить охранника золотым медальоном, который он умудрился спрятать. Вечером охранник подбросил ключи от оков, и ночью узник сбежал.

   Десять дней Август бродил по улицам. Ел всякую дрянь, например, копчёных крыс, которых отлавливал ночью, но чаще всё-таки днём. Однажды ему удалось схватить голубя, и его он съел, закоптил и съел. Пил из фонтанов, но и лужами не брезговал, испражнялся в катакомбах, но, в основном, где придётся. Так могло продолжаться бесконечно, если бы не воля Провидения.

   Однажды, по истечении десяти дней жалкого существования Август повстречал человека, который изменил всю его жизнь. Им оказался достопочтенный виконт Жан Франсуа. Он тут же предложил Августу заняться злодейством для личного обогащения. Вы спросите меня, как и при каких обстоятельствах встретились "принц и нищий"? Я не знаю. Хотя знаю того, кто знает. Я мог бы у него всё выведать, но не стану. Спросить его об этом, значит признать себя посредственным математиком. А я не такой. На этом всё. (конец главы вырезан цензурой – ред.)

IV